Проф. Томас Мэдден

Правда об испанской Инквизиции

Сцена представляет собой просто обставленную комнату с дверью в левой стене. Миловидный молодой человек, которому наскучили нудные и не имеющие отношения к делу вопросы, раздраженно восклицает: "Не ожидал встретиться с испанской Инквизицией!" Внезапно дверь распахивается, и за ней обнаруживается кардинал Хименес с кардиналами Фангом и Бигглзом по сторонам. "Никто не ожидает встретиться с испанской Инквизицией! — кричит Хименес. — Наше главное оружие это неожиданность… неожиданность и страх… страх и неожиданность… Два наших оружия — страх и неожиданность…и безжалостная эффективность… Три наших оружия это страх, неожиданность и безжалостная эффективность… и почти что фанатическая преданность Папе… Четыре наших… нет… Среди нашего оружия… в нашем арсенале… Такие элементы, как страх, неожиданность… Я зайду в другой раз".

Любой, кто не прожил последние 30 лет в берлоге с медведями, наверняка узнает знаменитую сцену из шоу "Летающий цирк Монти Пайтона". В этих скетчах три нелепых, облаченных в пурпур инквизитора пытают своих жертв инструментами вроде подушек и мягких кресел. Все выглядит смешно, поскольку аудитория отлично знает: настоящие испанские инквизиторы не были ни нелепы, ни мягки, а лишь безжалостны, нетерпимы и смертоносны. Не обязательно прочесть "Колодец и маятник" Эдгара По, чтобы вам были знакомы темные подземелья, садисты-церковники и мучительные пытки испанской Инквизиции. Дыба, железная дева, костры, на которых Католическая Церковь миллионами бросала своих врагов — все это хорошо узнаваемые образы испанской Инквизиции, плотно вошедшие в нашу культуру.

Такое представление об испанской Инквизиции весьма подходит тем, кому не по нраву Католическая Церковь. У всякого, кто хочет задать Церкви хорошую трепку, всегда под рукой две любимых дубинки: Крестовые походы и испанская Инквизиция. С первой мы разобрались в статье "О подлинной истории Крестовых походов". Теперь займемся второй.

Чтобы понять испанскую Инквизицию, возникшую в конце XV столетия, необходимо коротко взглянуть на ее предшественника — Инквизицию средневековую. Но прежде стоит указать на то, что средневековый мир был не таков, как современный. Для людей Средневековья религия — не просто то, как ты ведешь себя в церкви. Она была для них наукой, философией, политикой, самоопределением и надеждой на спасение. Не личным предпочтением, а неизменной и универсальной истиной. А значит, ересь била в сердце этой истины. Еретика она обрекала, тех, кто находился рядом с ним — подвергала опасности, а ткань общества разрывала. Средневековые европейцы не были одиноки в этих своих представлениях. Их разделяли многочисленные культуры по всему свету. Современная практика всеобщей религиозной толерантности — вещь сама по себе довольно новая и исключительно западная.

Мирские и церковные вожди средневековой Европы имели к ереси различные подходы. Римское право уравнивало ересь с изменой. Почему? Потому, что королевская власть была богоданной, а ересь, следовательно, не могла не быть вызовом монаршему авторитету. Еретики разделяли людей, порождая волнения и мятежи. Ни один христианин не сомневался в том, что Бог покарает общину, позволившую ереси укорениться и распространиться. Короли и простолюдины имели все основания разыскивать и уничтожать еретиков везде, где те им встретятся — и поступали так с большим удовольствием.

Один из самых устойчивых мифов об Инквизиции гласит, что она была репрессивным инструментом, навязанным не желавшим того европейцам жадной до власти Церковью. Нет ничего более далекого от истины. На самом деле Инквизиция несла порядок, справедливость и сострадание в противовес безудержным преследованиям еретиков со стороны светских властей и народных масс. Когда жители деревни окружали подозреваемого в ереси и тащили его к местному лорду — как было его судить? Как мог неграмотный мирянин определить, являются ли убеждения обвиняемого еретическими или нет? Как надо было заслушивать и проверять показания свидетелей?

Средневековая Инквизиция появилась в 1184 г., когда Папа Луций III разослал епископам Европы список ересей и повелел принимать активное участие в определении того, действительно ли обвиняемые в ереси виновны. Вместо того, чтобы полагаться на мирские суды, местных сеньоров или просто на толпу, епископы должны были обеспечить то, чтобы обвиняемые в ереси в их епархиях бывали допрошены квалифицированными церковными деятелями с использованием римского доказательственного права. Иными словами, они должны были проводить "исследование" (лат. inquisitio) — отсюда и слово "Инквизиция".

С точки зрения светских властей еретики были предателями Бога и короля, а значит — заслуживали смерти. С точки же зрения Церкви еретики являлись заблудшими овцами, отошедшими от стада. Будучи пастырями, Папа и епископы обязаны были вернуть этих овец в состав паствы, как заповедал им Добрый Пастырь. Итак, мирские властители Средневековья стремились ограждать свои королевства, а Церковь старалась спасать души. Инквизиция предоставляла еретикам возможность избежать смерти и вернуться в общество.

Большинство тех, кого средневековая Инквизиция обвиняла в ереси, либо были оправданы, либо приведение приговора в исполнение откладывалось. Тем, кого находили виновными в серьезном заблуждении, позволялось исповедать свой грех, совершить покаяние и вновь стать членами Тела Христова. Основной посылкой Инквизиции было то, что еретики, подобно потерявшимся овцам, просто ошиблись дорогой. Если же, однако, инквизитор определял, что та или иная конкретная овца нарочно отошла от стада из-за враждебности к нему, сделать больше ничего было нельзя. Нераскаявшиеся или упрямые еретики отлучались от Церкви и передавались светским властям. Несмотря на популярный миф, Церковь не жгла еретиков. Это светские правители считали ересь преступлением, караемым смертной казнью. Простой же факт в том, что средневековая Инквизиция спасла тысячи невинных (и даже не совсем невинных) людей, которых иначе поджарили бы на костре мирские сеньоры или растерзала бы толпа.

По мере роста власти средневекового папства росли и размах и сложность Инквизиции. Появление в начале XIII в. францисканцев и доминиканцев обеспечило Пап корпусом преданных монахов, желающих посвятить свою жизнь спасению мира. Доминиканцы, чей орден был специально создан с целью оспаривания ереси и проповеди католической веры, особенно активно работали в структурах Инквизиции. Следуя наиболее прогрессивным юридическим кодексам того времени, Церковь сформировала в XIII столетии инквизиционные трибуналы, подотчетные не местным епископам, а Риму. Чтобы обеспечить справедливость и единообразие, для официальных лиц Инквизиции писались руководства. Бернар Ги, в наши дни больше всего известный как фанатичный и злобный инквизитор из "Имени Розы", составил особенно влиятельное из них. Нет причин верить, будто Ги был чем-либо подобен тому, как он изображен в романе.

К XIV веку Инквизиция представляла собой наилучшую из имевшихся в наличии юридических систем. Ее официальные лица имели университетское образование в области юриспруденции и богословия. Процедуры были аналогичны тем, что употреблялись в светском следствии (оно называлось тем же словом — inquisitio).

В эпоху позднего Средневековья власть королей пережила огромный рост. Светские правители поддерживали Инквизицию потому, что видели в ней эффективный способ обеспечения религиозного здоровья своих владений. Если уж на то пошло, короли винили Инквизицию в том, что она обходится с еретиками слишком уж мягко! Как было и в других сферах церковного управления, светские власти позднего Средневековья начали присваивать Инквизицию себе, выводя ее из-под надзора Папы. К примеру, во Франции контроль над Инквизицией захватили королевские чиновники, которым помогали ученые легисты Парижского университета. Короли оправдывали это мнением, будто им лучше знать, как обращаться с ересью в их собственных владениях, нежели находящемуся где-то далеко Папе.

Эта тенденция способствовала формированию испанской Инквизиции. Но были также и другие определившие его факторы. Испания во многом отличалась от остальной Европы. Иберийский полуостров, в VIII столетии завоеванный мусульманами в ходе джихада, был местом почти постоянных военных действий. Поскольку границы между мусульманскими и христианскими королевствами с веками быстро сдвигались, в интересах большинства правителей было сохранение довольно большой степени терпимости по отношению к другим религиям. Способность мусульман, христиан и иудеев жить вместе, называющаяся у испанцев convivencia, была для Средних веков большой редкостью. Испания была в средневековой Европе самой разнообразной и терпимой страной. Из Англии все иудеи были изгнаны в 1290 году. Из Франции — в 1306-м. В Испании же иудеи процветали на всех уровнях общества.

Но, вероятно, неизбежным было то, что волны антисемитизма, прокатывавшиеся по средневековой Европе, в конце концов проникли и в Испанию. Зависть, жадность и легковерие привели к тому, что в XIV веке между христианами и иудеями стали нарастать трения. Летом 1391 г. толпы горожан в Барселоне и других городах врывались в еврейские кварталы, ловили иудеев и предлагали им на выбор крещение или смерть. Большинство предпочитало крещение. Король Арагона, сделавший все возможное, чтобы прекратить эти нападения, позднее напоминал своим подданным о прочно утвержденном католическом учении насчет принудительного крещения: оно не считается действительным. Он объявил, что каждый иудей, принявший крещение, чтобы избежать гибели, может вернуться к своей прежней религии.

Но большинство новообращенных, или conversos, решили остаться католиками. Тому было много причин. Некоторые считали, что отступничество делает их негодными для иудаизма. Других волновало то, что возвращение к иудейству поставит их под удар возможных будущих нападений. Третьи видели в крещении способ избежать нарастающего числа ограничений и пошлин, налагаемых на иудеев. Со временем conversos укоренились в новой вере, став столь же набожны, как и остальные католики. Их дети бывали крещены при рождении и воспитаны в католичестве. Но в культурном отношении они оставались иным миром. Хотя и будучи христианами, большинство conversos говорило, одевалось и питалось по-еврейски. Многие оставались жить в еврейских кварталах, чтобы быть поблизости от своей родни. Присутствие conversos оказывало на испанское еврейство христианизирующее воздействие. Это, в свою очередь, вело к постоянному потоку добровольных обращений в католичество.

В 1414 г. в Тортосе проходил диспут между христианским и иудейскими лидерами. Присутствовал сам Папа Бенедикт XIII. С христианской стороны выступал папский врач Джеронимо де Санта-Фе, недавно обратившийся из иудаизма. Дебаты породили новую волну добровольных обращений. В одном лишь Арагоне приняло крещение три тысячи евреев. Все это приводило к довольно большой напряженности между теми, кто оставался в иудаизме, и теми, кто становился католиком. После 1391 года испанские раввины считали conversos иудеями, поскольку те были крещены насильно. Но к 1414-му раввины постоянно подчеркивали, что conversos — настоящие христиане, поскольку покинули иудаизм добровольно.

К середине XV века в Испании расцвела целая новая культура conversos — в этническом и культурном отношении еврейская, в религиозном — католическая. Conversos, будь они новообращенными сами или же потомками обращенных, очень гордились ею. Иные утверждали даже, что они лучше, чем "старые христиане", поскольку, будучи евреями, состоят с Самим Христом в кровном родстве. Когда епископ Бургосский, converso Альфонсо де Картагена, читал молитву "Радуйся, Мария", то с гордостью произносил: "Святая Мария, Матерь Бога и моего кровного родича, молись за нас, грешных".

Рост богатства и власти conversos в Испании вызывал негативную реакцию, в частности, со стороны старых христиан, принадлежавших к аристократии и среднему классу. Они презирали заносчивость conversos и завидовали их успеху. Было написано несколько трактатов, демонстрировавших, что conversos проникли практически во все благородные семейства Испании. В изобилии появились антисемитские теории заговора. Говорили, будто conversos — часть тщательно разработанной схемы, с помощью которой евреи пытаются победить испанское дворянство и Католическую Церковь, разрушив и то, и другое изнутри. Согласно этой логике, conversos были не искренними христианами, а тайными иудеями.

Современная наука ясно показала, что, подобно большинству теорий заговора, эта представляла собой чистую игру воображения. Подавляющее большинство conversos были добрыми католиками, всего лишь гордившимися своим еврейским наследием. Удивительно то, что многие нынешние авторы — и даже многие авторы-евреи — приняли эти антисемитские фантазии. Сейчас нередко приходится слышать, что conversos были тайными иудеями, боровшимися за сохранение своей веры, но скрывавшими ее под гнетом тирании католичества. Даже в "American Heritage Dictionary" converso определяется как "испанский или португальский еврей, притворно обратившийся в Средние века в католичество, чтобы избежать гонений или изгнания, но часто втайне продолжавший практиковать иудаизм". Это попросту неправда.

Но неустанный шквал обвинений убедил короля Фердинанда и королеву Изабеллу в том, что вопрос о тайных иудеях нужно, по крайней мере, исследовать. Отвечая на их запрос, Папа Сикст IV издал буллу от 1 ноября 1478 г., позволив короне учредить инквизиционный трибунал, состоящий из двух или трех священников старше 40 лет. Монархи, как теперь было в обычае, имели бы полную власть над инквизиторами и проводимым ими следствием. Фердинанд, при дворе которого было немало иудеев и conversos, сперва не пылал на этот счет большим энтузиазмом. Прошло два года, прежде чем он, наконец, назначил двоих человек. Так возникла испанская Инквизиция.

Король Фердинанд, по-видимому, считал, что расследование ничего не выявит. Он ошибался. Пороховая бочка возмущения и ненависти грохнула на всю Испанию — враги conversos, как христиане, так и иудеи, стали выступать с обвинениями в их адрес. Главными мотивами были сведение счетов и приспособленчество. Однако инквизиторы оказались завалены огромным объемом доносов. Они попросили дать им побольше помощников и получили их, но чем крупнее становилась Инквизиция, тем больше поступало обвинений. В конце концов даже Фердинанд был убежден, что проблема с тайными иудеями действительно существует.

На этом раннем этапе существования испанской Инквизиции старые христиане и иудеи использовали трибуналы как оружие против своих врагов-conversos. Поскольку единственной задачей Инквизиции было следствие в отношении conversos, старым христианам бояться от нее было нечего. Их приверженность католической вере не рассматривалась (хотя она и была далеко не чиста). Что же до иудеев, они были совершенно неуязвимы для Инквизиции. Не будем забывать, что целью Инквизиции было находить заблудших овец и возвращать их в паству Христову. Над другими паствами она не имела юрисдикции. Те, кто изучал историю по фильму Мэла Брукса "Всемирная история, часть первая", вероятно, будут удивлены, узнав, что все те иудеи, что подвергаются там различным пыткам в подземельях испанской Инквизиции — не что иное, как продукт плодовитого воображения Брукса. Иудеям Испании бояться испанской Инквизиции не приходилось.

В ранние годы быстрого развития было немало злоупотреблений и непонимания. Большинство обвиненных conversos оправдывались — но не все. Публичные сожжения, причиной которых часто становились вопиюще лживые показания, небезосновательно пугали других conversos. Те, у кого были враги, нередко бежали из городов, пока те не успели донести на них. А инквизиторы находили новых обвинителей везде, где искали их. Когда Инквизиция распространилась на Арагон, уровень истерии достиг новых высот. Папа Сикст IV пытался остановить ее. 18 апреля 1482 года он писал епископам Испании:

В Арагоне, Валенсии, на Майорке и в Каталонии Инквизиция была порою движима не ревностью о вере и спасении душ, а страстью к богатству. Многие верные и истинные христиане по доносу врагов, соперников, рабов и прочих низших и даже недостойных лиц были без всякого законного доказательства брошены в мирские тюрьмы, подвергнуты пыткам и осуждены как повторно впавшие в ересь, лишены своего добра и собственности и переданы светским органам на казнь, что вызвало опасность для душ, подало пагубный пример и вызвало во многих омерзение.

Сикст приказал епископам принять прямое участие во всех будущих трибуналах. Им следовало обеспечить уважение к установленным церковным нормам правосудия. Обвиняемые должны были иметь доступ к консультации юристов и право апеллировать в Рим.

В Средние века распоряжение Папы было бы исполнено. Но те дни прошли. Услышав о письме, король Фердинанд пришел в ярость. Он написал Папе, открыто высказав предположение, что Понтифик подкуплен золотом conversos:

Мне передали такое, Святой Отче, что будь то правдой, оно заслуживало бы величайшего изумления. Этим слухам, однако, мы не придали значения, поскольку представляется, что они касаются уступок, на которые Ваше Святейшество, имея долг по отношению к Инквизиции, никогда не пошло бы. Но если вдруг уступки были сделаны по причине упорного и хитрого убеждения со стороны conversos, я намерен ни в коем случае не позволить им вступить в силу. Постарайтесь же не допустить развития этого дела и отменить любые послабления, а попечение об этом предмете вверить нам.

На этом роль папства в испанской Инквизиции закончилась. Отныне она была органом испанской монархии, отделенным от церковной власти. Так что странно, что испанскую Инквизицию столь часто называют в наши дни одним из величайших грехов Католической Церкви. Католическая Церковь как институт практически не имела к ней отношения.

В 1483 году Фердинанд назначил Томаса де Торквемаду генеральным инквизитором большей части Испании. Обязанностью Торквемады было определение правил рассмотрения доказательств и процедур Инквизиции, а также организация ее отделений в основных городах. Сикст подтвердил его назначение, надеясь, что оно внесет в ситуацию какой-то порядок.

К сожалению, проблема лишь нарастала, как снежный ком. Это было прямым следствием методов, применявшихся испанской Инквизицией на раннем этапе и существенно отклонявшихся от церковных норм. Прибывая в ту или иную местность, инквизиторы провозглашали "эдикт милосердия". Это был 30-дневный период, в течение которого тайные иудеи могли добровольно объявить о себе, исповедаться в своем грехе и совершить покаяние. В то же время и другие лица, обладавшие информацией о христианах, втайне практикующих иудаизм, могли уведомить о них трибунал. Те, кто по прошествии 30 дней был найден виновным, могли оказаться на костре.

Таким образом, для conversos прибытие Инквизиции становилось ключевым моментом. У них обычно было множество врагов, любой из которых мог решиться на лжесвидетельство. Или самих их культурных особенностей было достаточно для осуждения? Кто мог знать? Поэтому большинство conversos либо бежали, либо выстраивались в очереди — признаваться. Те, кто не делал ни того, ни другого, рисковал стать подследственным в деле, в котором приемлемым считался любой слух или показания, пусть даже самые старые или сомнительные.

Противостояние испанской Инквизиции со стороны иерархии Католической Церкви лишь возрастало. Многие церковные деятели указывали на то, что сжигание еретиков без предварительного наставления их в вере противоречит всем принятым обычаям. Если conversos вообще виновны, то лишь в невежестве, а не в осознанной ереси. Многочисленные клирики самого высокого ранга жаловались Фердинанду. Сохранялось недовольство испанской Инквизицией и в Риме. Преемник Сикста, Иннокентий VIII, дважды писал королю, прося его о большем сострадании, милосердии и мягкости по отношению к conversos — но тщетно.

По мере того, как испанская Инквизиция набирала обороты, участники процесса все больше становились убеждены в том, будто иудеи Испании активно соблазняют conversos возвращаться в их прежнее вероисповедание. Мысль эта была глупая — в ней было правды не больше, чем в прежних теориях заговора. Но на Фердинанда и Изабеллу она оказала свое влияние. У обоих монархов были среди иудеев друзья и доверенные лица, но оба они чувствовали также свою ответственность по отношению к подданным-христианам, обязывавшую защитить тех от угрозы. Начиная с 1482 года они убрали иудеев из ряда сфер, где проблема казалась им наиболее существенной. В течение последующего десятилетия на них оказывалось, однако, все возраставшее давление с требованием устранить якобы имевшую место опасность. Им доказывали, что испанская Инквизиция никак не сможет возвратить conversos в ряды паствы Христовой, пока ее усилия подрывают иудеи. Наконец, 31 марта 1492 года монархи издали эдикт об изгнании всех иудеев из Испании.

Фердинанд и Изабелла ожидали, что их указ приведет к обращению большинства остававшихся в их королевстве иудеев. Во многом так оно и оказалось. Многие иудеи, занимавшие высокое положение, в том числе при королевском дворе, тут же приняли крещение. В 1492 году иудейское население Испании составляло порядка 80 тысяч человек. Примерно половина из них крестилась и тем самым смогла сохранить свою собственность и доходы. Остальные уехали, но и из них многие в конце концов вернулись в Испанию, где приняли крещение, и их владения были им возвращены. Что же до испанской Инквизиции, для нее изгнание иудеев означало, что количество дел conversos намного возросло.

Самыми смертоносными были первые 15 лет деятельности испанской Инквизиции под руководством Торквемады. Огню было предано около 2 тысяч conversos. Но к 1500 году истерия пошла на убыль. Преемник Торквемады, кардинал-архиепископ Толедо Франсиско Хименес де Сизнерос, много сделал для реформы Инквизиции, убирая из нее вредоносных деятелей и изменяя процедуры. Каждому трибуналу было придано два инквизитора-доминиканца, советник по юридическим вопросам, коннетабль, прокурор и большое число помощников. Все они, кроме двух доминиканцев, были мирянами, королевскими чиновниками. Испанская Инквизиция во многом финансировалась за счет конфискаций имущества, но происходили они нечасто и размер их был невелик. Даже на самом пике своего развития Инквизиция едва сводила концы с концами.

После реформы у испанской Инквизиции было мало критиков. Укомплектованная хорошо образованными профессионалами-юристами, она стала одним из самых эффективных и милосердных судебных органов Европы. Не было в Европе крупного суда, который казнил бы людей меньше, чем испанская Инквизиция. Ведь то было время, когда в Лондоне каралось смертью повреждение кустов в публичном саду. Казни были повседневными событиями по всей Европе. Но с испанской Инквизицией дело обстояло иначе. За 350 лет ее существования она отправила на костер всего около 4 тысяч человек. Сравните это с охотой на ведьм, бушевавшей по остальной католической и протестантской Европе, когда сожжено было 60 тысяч человек, преимущественно женщин. Испания была избавлена от этой истерии ровно потому, что на границе страны ее остановила испанская Инквизиция. Когда на севере Испании появились первые обвинения в ведовстве, Инквизиция направила туда своих людей для расследования. Эти образованные легисты не нашли достоверных доказательств существования ведьмовских шабашей, черной магии или жареных младенцев. Было также замечено, что те, кто признавался в ведовстве, удивительным образом оказывались неспособны пролететь через замочную скважину. В те годы, когда европейцы радостно бросали женщин на костры, испанская Инквизицяи захлопнула дверь перед этим безумием. (Кстати, Римская Инквизиция тоже не позволила ведьмовским фантазиям заразить Италию).

А как же темные подземелья и пыточные камеры? Конечно, у испанской Инквизиции были тюрьмы. Но не особенно темные и не похожие на склепы. Что касается тюрем, многие считали их лучшими в Европе. Бывали даже случаи, когда преступники в Испании нарочно богохульствовали, чтобы только их перевели в инквизиционную тюрьму. Как и все суды Европы, испанская Инквизиция применяла пытки. Но делала она это гораздо реже, чем другие суды. Современные исследователи обнаружили, что испанская Инквизиция употребляла пытки лишь в двух процентах рассматриваемых дел. Каждый раз продолжительность пытки была ограничена 15 минутами. Дважды пытка применялась только в одном проценте случаев, а трижды — никогда.

Неизбежный вывод таков, что по меркам своего времени испанская Инквизиция была, определенно, просвещенным учреждением. Так и считало большинство европейцев до 1530 года. А после испанская Инквизиция перевела свое внимание с conversos на новопоявившихся реформаторов-протестантов. Народ Испании и его монархи решили не позволить протестантизму проникнуть в их страну, как то случилось в Германии и Франции. Методы Инквизиции не изменились. Казни и пытки оставались так же редки. Но новый объект навсегда изменил ее имидж.

К середине XVI столетия Испания была самой богатой и могущественной державой Европы. Король Филипп II считал себя и своих соотечественников верными защитниками Католической Церкви. Менее богаты и менее могущественны были протестантские регионы Европы, в том числе Нидерланды, северная Германия и Англия. Но у них имелось новое мощное оружие: печатный пресс. Хотя на поле боя испанцы разгромили протестантизм, пропагандистскую войну они проиграли. В те годы родилась знаменитая "черная легенда" об Испании. С северных печатных станков хлынули бесчисленные книги и памфлеты, обвинявшие Испанскую империю в бесчеловечных пороках и ужасных жестокостях, творимых в Новом Свете. Процветающая Испания представала в них краем тьмы, невежества и зла. Хотя современные ученые давно уже опровергли "черную легенду", она и по сей день сохраняет свою силу. Ну-ка быстро: назовите доброго конкистадора!

Протестантская пропаганда, метившая в испанскую Инквизицию, обильно черпала из "черной легенды". Но были у нее и другие источники. С самого начала Реформации протестантам было нелегко объяснить 15-вековой разрыв между тем, как Христос основал Свою Церковь, и тем, как появились протестантские общины. Католики, само собой, указывали на эту сложность, обвиняя протестантов в том, что те создают новую церковь, отдельную от Церкви Христовой. Протестанты же отвечали, что их церковь и есть та, что основал Христос, но только католичество загнало ее в подполье. Как Римская империя преследовала христиан, так и ее преемница, Римская Католическая Церковь, продолжала гонения на них на протяжении всего Средневековья. К сожалению, протестантов в Средневековье не существовало, но протестантские авторы все равно находили их под видом различных средневековых ересей. (Они ведь были подпольными, верно?)

В этом свете средневековая Инквизиция оказывалась не чем иным, как попыткой сокрушить тайную истинную церковь. Инквизиция же испанская, действовавшая до сих пор и весьма эффективно не допускавшая протестантов в Испанию, была для протестантских писателей лишь новейшей версией этих гонений. Смешав это в любых пропорциях с "черной легендой", вы получите все необходимое, чтобы производить на свет трактат за трактатом о жестокой и подлой испанской Инквизиции. Так они и делали.

Народ Испании любил свою Инквизицию. Вот почему она так долго просуществовала. Она стояла на страже против заблуждения и ереси, защищая в Испании веру и обеспечивая ей милость Божию. Но мир менялся. Со временем сошла на нет Испанская империя. Богатство и власть перетекли на север, в частности — во Францию и Англию. К концу XVII века в кофейнях и салонах Европы забурлили новые идеи религиозной толерантности. Инквизиции — как католические, так и протестантские — ослабели. Испанцы упрямо держались за свое, за что их все поднимали на смех. Французские философы вроде Вольтера видели в Испании модель Средневековья: слабого, варварского, полного предрассудков. Испанская Инквизиция, уже получившая определение кровожадного органа религиозных гонений, высмеивалась мыслителями Просвещения как жестокое оружие нетерпимости и невежества. Была создана новая, вымышленная испанская Инквизиция, придуманная врагами Испании и Католической Церкви.

Поскольку испанская Инквизиция работала профессионально и эффективно, она вела очень четкие записи. Ими полны огромные архивы. Документы эти были секретными, так что у писцов не было никаких причин делать что-либо иное, нежели аккуратно записывать каждое действие Инквизиции. Их записи — золотая жила для современных историков, которые жадно в них роются. На настоящий момент плоды их исследований показали с преизбыточной ясностью одно: миф об испанской Инквизиции вовсе не имеет ничего общего с реальностью.